09.11.2018
В годы блокады Ленинграда Антонина Медникова (Никитина) была матросом на судах, проводивших эвакуацию жителей по Ладоге, работала на лесозаготовках под Мгой, выполняла другую тяжелую и опасную работу. Была в первых рядах награжденных медалью «За оборону Ленинграда»
Каждое знакомство с людьми, жившими в осажденном Ленинграде, открывает нам новые страницы истории блокадного города. При всей похожести страданий, испытаний, выпавших на их долю, у каждого – своя биография со своими фактами и уникальным их восприятием. Судьба Антонины Георгиевны Медниковой – очередное тому подтверждение.
Антонина родилась в Ленинграде 24 сентября 1927 года. Перед началом войны закончила пять классов, и на этом ее школьное образование завершилось. Дальше были «университеты», один из которых назывался блокадой.
22 июня Тоня с мамой находились дома – в коммуналке на Серпуховской улице. Раньше они жили в большой отдельной квартире на Киевской улице, но после развода родителей сестра осталась с отцом, а Тоня ушла с мамой, которую безгранично любила. «Мы услышали воздушную тревогу, – рассказывает Антонина Георгиевна, – а потом изо всех громкоговорителей, висевших в каждом квартале на углах зданий, прозвучало объявление Молотова о вероломном нападении фашистской Германии. Что тут началось: потоки мужчин и подростков устремились к военкомату – проситься на фронт!»
В начале октября во время воздушной тревоги Анна Михайловна (Тонина мама) дежурила во дворе и получила тяжелейшие ранения. Провела в больнице семь месяцев, профессор Виноградов сделал ей уникальную операцию. Тоня на время ее лечения перебралась в отцовскую квартиру, где жила в комнате с дедушкой и бабушкой. Здесь же жили еще четверо детей – двоюродные братья и сестры. Дедушка с бабушкой были набожными людьми, постоянно молились, стены их комнаты были увешаны иконами. Антонина считает, что их молитвами все они и выжили. Бабушка передала Тоне все хлебные карточки, сказав: «Тонюшка, ты самая старшая, вот тебе карточки, будешь ходить за хлебом. Если потеряешь, мы все умрем». Это был очень большой груз ответственности, тяжесть которого Антонина Георгиевна ощущает до сих пор. Карточки она не потеряла, но из-за хлеба с ней произошла другая нехорошая история. Однажды, какой-то мальчик выхватил у нее только что полученный хлеб, но убежать не успел. Находившиеся рядом люди повалили его на землю и стали топтать. Тоня кричала: «Не надо!», а люди продолжали. Домой Тоня прибежала в слезах, и, рыдая, рассказала бабушке, что из-за нее избили мальчишку. Бабушка, крестясь, произнесла: «Бог его простит». У Тони было много обязанностей – домашних и общественных. Она носила в бидонах воду на четвертый этаж., обносила кипятком соседей. Люди помнили друг о друге, и, когда кипятили воду, делились с соседями.
Подростки группами дежурила на крышах, гасили зажигалки, летевшие с неба в больших количествах. «Мы к ним привыкли, – рассказывает Антонина Георгиевна, – и совсем не боялись». Каждый день Тоня проведывала маму в больнице. Других способов узнать о ее состоянии, кроме как навестить, не было. С Киевской улицы девочка шла до 1-й Красноармейской и выходила на Фонтанку. Домой возвращалась по темноте.
Весной Ольга Бергольц по радио обратилась к ленинградцам с призывом выйти на улицу и убрать город, иначе начнется эпидемия. «Надо было видеть: какие страшные, грязные, зачуханные люди вышли на улицу, – говорит Антонина, – но какие ответственные!»
Как Тоня была матросом
В летнюю навигацию на Ладоге работали суда Северо-Западного речного пароходства. Тоню взяли матросом на судно, переправляющее эвакуированных жителей по малой трассе между Кобоной и Осиновцом. Тридцатикилометровое расстояние преодолевали за полтора часа. Девушки жили на этих же теплоходах. Они перевозили людей, а парни на мотоботах доставляли из порта Осиновец на Большую землю продукты. Девушки называли ребят смертниками, потому что те постоянно рисковали жизнями и погибали в больших количествах от налетов вражеской авиации. Девушки ходили под белым флагом с красным крестом, вражеские самолеты все время кружили над ними, но не стреляли. Однажды Антонина наблюдала в Осиновце воздушный бой между нашим и фашистским самолетами. Подбитый советский самолет загорелся, и летчик направил его на фашиста, протаранил, и оба рухнули в воду. Погибая, наш летчик утащил за собой врага.
Вернувшись из рейса, девичий экипаж в порту дочиста отмывал судно. Врач его принимал. Ребята из мотоботов, если оказывались рядом, старались помогать девушкам: промывали их судно из шлангов, делились едой. Девушки писали родным письма – треугольники. Для Тониной мамы все собирали передачу: кто кусочек шоколадки, кто горсточку муки.
После окончания летней навигации 1943 года девушек-матросов отправили на лесозаготовки под Мгу, освобожденную от фашистов. Всех поселили в большой барак, разделенный на две части: мужскую и женскую. Девушки рубили сучья на поваленных деревьях, пилили их до нужных размеров, загружали в полуторки. Однажды во время работы Тоня травмировала руку: сук вошел внутрь ее пальца. Ей сделали перевязку и на пару дней освободили от работы. Шофер дядя Вася, отвозивший бревна в Ленинград взял с собой Тоню.
Не хочу замуж – хочу учиться
В Ленинграде в это время Тонина подружка Люся Бирюкова выходила замуж за матроса. На скромной свадьбе с водкой, селедкой и хлебом, были три сослуживца жениха. Один из них Павел Медников проводил Тоню до дома на Серпуховской улице, где в это время жила ее мама, выписавшаяся из больницы. Утром девушка вернулась на лесозаготовки.
После них девушки из железных прутьев делали скобы для нужд Северо-Западного речного пароходства. Антонина Георгиевна рассказала, как им поручили разводить Троицкий мост, чтобы прошел корабль. Четыре девушки спустились под мост, по двое встали с двух сторон лебедки и с ее помощью развели мост, а когда корабль прошел, снова свели. Как им это удалось, они сами не поняли, и Антонина Георгиевна не понимает до сих пор. В пароходстве работы хватало: девушки чистили и красили пристани, делали ремонт.
Когда Тоня приехала домой, она застала комнату отремонтированной. Интересно, как маме удалось навести такой порядок?
– Я жильца пустила, – объяснила Анна Михайловн.
А вскоре появился и он. Им оказался тот самый старшина первой статьи Павел Медников, с которым Тоня познакомилась на свадьбе. Провожая девушку, он запомнил адрес, и, пока Тоня отсутствовала, нашел подход к ее маме. Она души в нем не чаяла и сообщила дочке, что Паша хочет на ней жениться. «Мама, да какой жениться, – у меня 5 классов образования, мне учиться надо!». «Поженимся, и будешь учиться», – сказал на это Павел. И они поехали за благословением к отцу. «Она еще сопля, ей учиться надо», – сказал соискателю руки его дочери отец. «Для Вас – сопля, а для меня – девушка», – парировал матрос. Сватовство завершилось свадьбой, состоявшейся летом 1944 года. К этому времени Павел Георгиевич Медников уже был мичманом. Невесте не исполнилось и 17 лет. Зарегистрировали их брак, когда Антонине исполнилось 18, и у нее уже родилась дочь.
Павел служил на флоте тральщиком. Антонина привезла из деревни двух его племянников и воспитывала, как своих. В 1951 году у нее родится сын.
Продолжать образование Антонине не довелось, но за нее это сделали дети и внуки, для которых защищала Родину и создавала возможности стать грамотными и счастливыми. Со своим любимым мужем Антонина прожила 46 лет и овдовела в 62. Он был на восемь лет старше. Наверное, на ее роду было написано выйти замуж рано, чтобы все успеть. 15 последних лет их совместной жизни преданная жена ухаживала за мужем, перенесшем три инсульта. Про свой возраст (91 год) Антонина Георгиевна говорит: «Живу так долго, потому что, думаю, не все еще сделала, что должна». И заявляет: «Жизнь удалась!»
Наталья Рублева
Фото автора
